Регионализм — симпатичный для многих либертарианцев взгляд на политику: возможность сообщества решать свои проблемы на низовом уровне, не дожидаясь решений сверху, не может не привлекать сторонников децентрализации и антиэтатизма. Зачем нам полагаться на столичную бюрократию, далекую от понимания локальной специфики, если мы сами можем действовать ничуть не хуже? Несмотря на широкое общественное одобрение, попытки следовать регионалистским идеям на практике зачастую терпят неудачу. В первую очередь, из-за того, что государство, декларирующее приверженность федерализму и автономии муниципалитетов, на деле оказывается незаинтересованным в развитии политической жизни в регионах. В итоге местные инициативы оказываются скованны если не прямыми директивами центрального правительства, то, по крайней мере, финансовой зависимостью от него.
К счастью, выход из этого порочного круга существует, и он подсказан либертарианской теорией. В статье "Как следует и как не следует демонтировать социализм" Мюррей Ротбард предлагает передавать контроль над приватизируемой промышленностью ее работникам, проводя аналогию такого наделения собственностью с гомстедом Джона Локка: "Принцип гомстединга утверждает, что владение этими активами следует передавать ... тем, кто действительно работает с этими ресурсами". Но как рабочее самоуправление связано с регионализмом? Оказывается, самым прямым образом: рабочее самоуправление стало одним из краеугольных камней в модели, которую избрал для себя британский город Престон ради генерации и сохранения собственного богатства в условиях национальной политики жесткой экономии. Именно престонскую модель следует принять сторонникам регионализма, так как она позволяет по-настоящему вернуть контроль регионам.
До 2013 г. на каждые двадцать фунтов стерлингов, потраченных престонскими учреждениями на закупках, лишь один фунт оставался в Престоне, а остальные деньги уходили в лондонские фирмы и в транснациональные корпорации. Чтобы минимизировать утечку денег из региона, городской совет Престона убедил шесть якорных учреждений (так называются государственные организации, стабильно работающие на данной территории и расходующие средства на закупку товаров и услуг,— университеты, колледжи, больницы, полицейские отделения и т.д.) тратить больше средств на закупку местных товаров и услуг в таких сферах как питание, печать, канцелярские принадлежности и строительство. Но престонская модель подразумевает не просто наращивание закупок у местных поставщиков, но и достижение того, чтобы эти поставщики сами стали заинтересованными в развитии регионального благополучия. Поэтому Престон обратился к идее производственных кооперативов.
Предприятия, управляемые работниками, оказались идеальным решением для развития местной экономики. Во-первых, подобно якорному учреждению, кооператив с меньшей вероятностью покинет город, так как перенос производства противоречит интересам собственников-рабочих. Во-вторых, кооперативам свойственны высокая заработная плата и наилучшие условия труда, а устойчивое благополучие региона недостижимо в отрыве от благополучия населяющих его индивидов. В-третьих, кооперативы демонстрируют сравнительно высокую выживаемость: собственники-рабочие будут стремиться сохранить бизнес, с которым связаны, в отличие от акционеров, которые могут позволить себе избавиться от ставшего менее выгодным актива.
Регионализм — симпатичный для многих либертарианцев взгляд на политику: возможность сообщества решать свои проблемы на низовом уровне, не дожидаясь решений сверху, не может не привлекать сторонников децентрализации и антиэтатизма. Зачем нам полагаться на столичную бюрократию, далекую от понимания локальной специфики, если мы сами можем действовать ничуть не хуже? Несмотря на широкое общественное одобрение, попытки следовать регионалистским идеям на практике зачастую терпят неудачу. В первую очередь, из-за того, что государство, декларирующее приверженность федерализму и автономии муниципалитетов, на деле оказывается незаинтересованным в развитии политической жизни в регионах. В итоге местные инициативы оказываются скованны если не прямыми директивами центрального правительства, то, по крайней мере, финансовой зависимостью от него.
К счастью, выход из этого порочного круга существует, и он подсказан либертарианской теорией. В статье "Как следует и как не следует демонтировать социализм" Мюррей Ротбард предлагает передавать контроль над приватизируемой промышленностью ее работникам, проводя аналогию такого наделения собственностью с гомстедом Джона Локка: "Принцип гомстединга утверждает, что владение этими активами следует передавать ... тем, кто действительно работает с этими ресурсами". Но как рабочее самоуправление связано с регионализмом? Оказывается, самым прямым образом: рабочее самоуправление стало одним из краеугольных камней в модели, которую избрал для себя британский город Престон ради генерации и сохранения собственного богатства в условиях национальной политики жесткой экономии. Именно престонскую модель следует принять сторонникам регионализма, так как она позволяет по-настоящему вернуть контроль регионам.
До 2013 г. на каждые двадцать фунтов стерлингов, потраченных престонскими учреждениями на закупках, лишь один фунт оставался в Престоне, а остальные деньги уходили в лондонские фирмы и в транснациональные корпорации. Чтобы минимизировать утечку денег из региона, городской совет Престона убедил шесть якорных учреждений (так называются государственные организации, стабильно работающие на данной территории и расходующие средства на закупку товаров и услуг,— университеты, колледжи, больницы, полицейские отделения и т.д.) тратить больше средств на закупку местных товаров и услуг в таких сферах как питание, печать, канцелярские принадлежности и строительство. Но престонская модель подразумевает не просто наращивание закупок у местных поставщиков, но и достижение того, чтобы эти поставщики сами стали заинтересованными в развитии регионального благополучия. Поэтому Престон обратился к идее производственных кооперативов.
Предприятия, управляемые работниками, оказались идеальным решением для развития местной экономики. Во-первых, подобно якорному учреждению, кооператив с меньшей вероятностью покинет город, так как перенос производства противоречит интересам собственников-рабочих. Во-вторых, кооперативам свойственны высокая заработная плата и наилучшие условия труда, а устойчивое благополучие региона недостижимо в отрыве от благополучия населяющих его индивидов. В-третьих, кооперативы демонстрируют сравнительно высокую выживаемость: собственники-рабочие будут стремиться сохранить бизнес, с которым связаны, в отличие от акционеров, которые могут позволить себе избавиться от ставшего менее выгодным актива.
(ч. 1/2)
BY Без компромиссов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/tg-me/post.php on line 280
Bitcoin is built on a distributed digital record called a blockchain. As the name implies, blockchain is a linked body of data, made up of units called blocks that contain information about each and every transaction, including date and time, total value, buyer and seller, and a unique identifying code for each exchange. Entries are strung together in chronological order, creating a digital chain of blocks. “Once a block is added to the blockchain, it becomes accessible to anyone who wishes to view it, acting as a public ledger of cryptocurrency transactions,” says Stacey Harris, consultant for Pelicoin, a network of cryptocurrency ATMs. Blockchain is decentralized, which means it’s not controlled by any one organization. “It’s like a Google Doc that anyone can work on,” says Buchi Okoro, CEO and co-founder of African cryptocurrency exchange Quidax. “Nobody owns it, but anyone who has a link can contribute to it. And as different people update it, your copy also gets updated.”
A Telegram spokesman declined to comment on the bond issue or the amount of the debt the company has due. The spokesman said Telegram’s equipment and bandwidth costs are growing because it has consistently posted more than 40% year-to-year growth in users.
